Вдохновитель Сессёмару
и его фанфик «Еще один дурацкий день»,
откуда, в частности, взята идея
паучьего перстня, подчиняющего Нараку.
Двадцатое число выпало на воскресенье.
С самого утра Нараку был как на иголках – уж это Сесшомару понял сразу, едва до его чуткого нюха донесся аромат пригорающего завтрака. И еще похоронно-торжественная музыка, звучащая в наушниках плейера. И неимоверно грустный и недовольный вид, который демонстрировал ханьо.
– Доброе утро, – уныло пробурчал Нараку, бросил на ёкай косой взгляд и снова отвел глаза, вернувшись к созерцанию обоев.
– Медитируешь?
В ответ со стороны плиты пришла ругань – любовник явно не оценил его юмора.
Кое-как умудрившись приготовить сносный завтрак, Нараку накрыл на стол и сделал себе огромную кружку крепкого кофе. Такого крепкого, что даже сам его запах сшибал с ног.
– Тебе лучше выпить валерьянки. Говорят, помогает.
– Я паук, а не кот! – огрызнулся ханьо.
В кухне воцарилась тишина. И, похоже, что надолго, так как ни едва проснувшийся Сесшомару, ни со страхом ожидающий приезда Рин Нараку начинать новый разговор не собирались. Каждый думал о своем. Ёкай, например, благодарил Аматэрасу, что сегодня приедет Рин и возьмет на себя его младшего брата (тут, конечно, следует сказать, что все это время с Ину-Яшей возился его помощник). Нараку же перебирал в уме всевозможные похоронные конторы и приличные отели. Первые на тот случай, если боги будут к нему благосклонны, и с девочкой случится что-нибудь непредвиденное (ну, трос у лифта оборвется, или террористы взорвут ее багаж вместе с ней). Вторые – если вдруг Сесшомару все же взбредет в голову отправить его куда подальше, чтобы сохранить хорошие отношения со своей воспитанницей.
– Доброе утро… – на кухню приполз отчаянно зевающий Ину-Яша. У него тоже сегодня начинались каникулы и было удивительно, чего вдруг мальчик поднялся в такую рань.
Увиденное, прямо-таки, изумило его. Мрачный Нараку, хлебающий кофе из огромной кружки. Не менее мрачный старший брат, педантично доедающий свой омлет. И тишина хоть топор вешай, хотя обычно заткнуть ханьо без прямого приказа не представлялось возможным.
– Э… а что случилось? – осторожно осведомился Ину-Яша, на всякий случай готовясь нырнуть за дверь.
Будучи в паршивом расположении духа Сесшомару имел дурную привычку по каждому поводу разбрасываться своими Доккасо. И пойди потом, докажи, что ты не причем и ни в чем не виноват.
Нараку тускло взглянул на него. Удивительно, что он еще что-то слышал – в его наушниках на полную гремел «Раммштайн».
– Доброе утро, Ину-Яша. Завтрак на плите.
Положив на тарелку огромный кусок омлета, мальчик сел за стол и, вооружившись палочками, принялся есть, не забыв снова спросить:
– А все-таки, что случилось-то?
– Сегодня приезжает моя воспитанница, – официальным тоном проинформировал его старший брат. Нараку скривился от омерзения.
– В таких случаях говорят: «Надеюсь, вы подружитесь».
– Это необязательно, – заледенелым тоном отрезал Сесшомару.
Зазвонил телефон. Поставив на стол кружку с кофе, Нараку вытащил из заднего кармана брюк трезвонящий мобильник.
– Слушаю? – видимо, абонент на том конце провода имел в загашнике пару хороших новостей, от которых ханьо расплылся в довольной улыбке, опять напоминая обожравшегося сметаны кота. Закончив разговор и вернув трубку на место, Нараку ослепительно улыбнулся ёкай: – Пожалуйста, Сесшомару-сан, передай Рин мои искренние извинения, что я не могу присутствовать при ее возвращении. Увы, – он попытался состроить скорбную мину, но без особого старания, – у меня появились срочные дела. – Он поднялся со стула и уже из дверей добавил: – Посуду вымоете сами.
– Что за дела? – спросил демон, останавливаясь в дверях спальни. Нараку привычно слонялся по комнате в поисках галстука и запонок, которых, разумеется, не было на месте. То есть, на люстре и в пепельнице.
– Куда ты опять закинул мой галстук? – недовольно протянул ханьо, останавливаясь и устремляя на хозяина раздраженный взгляд.
– Я обязан следить за твоими вещами? Посмотри в шкафу. Так что за дела?
Из недр огромного платяного шкафа донеслось недовольно-подозрительное «Нээ?!». Спустя минуту оттуда вынырнул Нараку, держащий перед собой на вытянутых руках полупрозрачный пеньюар.
– Что-то я не помню, чтобы у меня когда-либо было нечто подобное, – и снова посмотрел на ёкай.
Прочитать что-либо на невозмутимом лице не представлялось возможным.
– Так что?
– Что?
– Откуда здесь вот это? – Нараку выразительно встряхнул пеньюар и со злостью скомкал нежную ткань в кулаке.
– Тебя и в самом деле интересует ответ?
– А-то нет!
– Значит, ты ревнуешь, – с неожиданно довольной улыбкой констатировал Сесшомару.
– Предположим, ревную, – после недолгой заминки неохотно подтвердил любовник. – И что из этого?
– Ничего, – убирая с лица улыбку, ответил демон. – Можешь это выбросить.
– Сволочь! – выкрикнул Нараку, кидая смятым в ком предметом женской соблазняющей одежки в него. – Так ты специально это туда засунул?!
Сесшомару молча отмахнулся от снаряда.
Хм, и правда, а с какой стати ему стало интересно, что по поводу этого пеньюара, давным-давно забытого здесь одной из его мимолетных любовниц, думает этот ханьо? Что чувствует? И почему явно назревающий скандал по очевидному пустяку так приятно греет душу?
Еще несколько «почему» в тот список вопросов, в которых ему надо как-нибудь разобраться.
Тем временем едва не родившийся скандал умер, разбившись о каменное выражение лица Сесшомару. Мысленно плюнув на все, Нараку собрался с мыслями и нашел-таки свой галстук и запонки (почему-то на этот раз они оказались там, где и должны были быть: в шкафу и в шкатулке) и теперь у зеркала завязывал узел.
– Так куда ты собираешься?
– В выставочный центр. Там сейчас готовят экспозицию автомобилей. Возникли кое-какие сложности, которые нужно разрешить, – сухо отрапортовал помощник. – Твоего присутствия там не требуется.
– Возьми с собой Ину-Яшу.
– Э? – Нараку удивленно обернулся.
– Я думаю, ему это будет интересно.
– «Я думаю, ему это будет интересно», – пробурчал себе под нос Нараку и саркастично фыркнул. – Кажется, в нашем обожаемом Сесши медленно, но верно, пробуждаются отцовские чувства, – ядовито добавил он, обращаясь к Ину-Яше. Мальчик уже сидел в машине, не веря своему счастью. – Или, ему просто захотелось побыть с Рин вдвоем, без всяких там, – сделал второй вывод ханьо и помрачнел. Лучше бы он об этом не думал…
Захлопнув дверь, он приказал:
– В выставочный центр, Дзякен.
Огромный павильон, в котором круглый год проводились различный выставки и делались экспозиции, представлял собой почти правильный эллипс, выстроенный в самом центре Токио, высотой в сотню этажей и размером с десяток кварталов. Это здание все сияло хромом и стеклом; от него за версту несло современным модерном и новейшими строительными технологиями, до которых были большими охотниками люди и некоторые ханьо. Но Центр получился красивый и удобный, так что даже ёкай, в большей степени, чем люди, склонные к консерватизму, оценили его по достоинству.
Сами выставки проводились на первых десяти этажах. Первый этаж, фактически, был равен по высоте двум – здесь часто выставлялись для публичной презентации автомобили, достижения робототехники и прочие громоздкие, штучные вещи, типа мини-лайнеров. На этажах выше располагались подборки предметов поскромнее размерами, но не ценой: коллекционные вина, антикварная и современная мебель, домашняя техника, был даже подиум для показа моделей одежды. Оставшиеся девяносто этажей были отданы под различные офисы не только сотрудникам Центра, но и всяким там рекламным фирмам, редакциям газет, телевидения и прочих организаций, которые имели достаточно толстый кошелек, чтобы платить ежемесячную аренду помещений.
– Круто! – оценил дизайн Центра Ину-Яша, вылезши из машины и неприлично задрав голову.
– Внутри еще круче, – подкинул фразу Нараку, отпуская машину. Кто знает, вдруг Сесшомару придет в голову отвезти Рин в театр? (и столкнуть ее там в оркестровую яму…)
Выставочный павильон встретил их шумом инструментов, переговорами рабочих, монтирующих помосты, устанавливающих автомобили, кутерьмой менеджеров, носящихся туда-сюда с различными проблемами и возражениями.
– Нараку-сан, вы наконец-то приехали!
– Иди, погуляй, Ину-Яша-кун, – ханьо повернулся к менеджеру. – В чем дело?
Подчиненный – один из его обожаемых птенчиков из пиар-службы – на рысях двинул к помостам концерна «Инума», который наравне с лекарствами, самолетами, кораблями и домашней техникой выпускал еще и автомобили, на ходу выкладывая возникшие проблемы. Все, изложенное им в своем монологе, сводилось к следующему: некто из компании «С и Ко» посмел претендовать на заранее арендованные площади павильона. А, так как, никто лучше Нараку не умеет заговаривать зубы, то есть, простите, конечно же убеждать, то не соблаговолит ли Нараку-сан устранить эту досадную ошибку. Да-да, конечно, это обычная работа пиар-службы, мы уже пытались исправить положение, но, видите ли, здесь присутствует генеральный директор компании, который желает говорить исключительно с высшим руководством, а, поскольку Сесшомару-сама занят сегодня, то мы обратились к вам, Нараку-сан, вы ведь правая рука Сесшомару-сама, не так ли?
– Здравствуйте, – ослепительно улыбнулся генеральный конкурирующей фирмы. – Меня зовут Хи-Тори , я генеральный директор компании «С и Ко», – и протянул руку для рукопожатия.
Нараку поздоровался, представился, одновременно пожимая руку и рассматривая нового знакомца.
Раньше они как-то не пересекались с «С и Ко» – те работали на зарубежные рынки и во внутренние дела Японии не лезли, так что и об этом Хи-Тори он знал только понаслышке. Что ж, теперь вот познакомится поближе.
Хи-Тори, генеральный директор «С и Ко», во-первых, был чистокровным ёкай (похоже, из огненных демонов, поскольку рыж и красноглаз до невозможности), а, во-вторых, был очень красивым. Пожалуй, не носи Нараку обручального перстенёчка, увлекся бы. Но… предусмотрительность Кайё-химе нужно воспеть в балладах. Перстень, подаренный ею сыну, гарантировал хозяину бесконечную преданность любовника. Так что, на этого Хи-Тори (феникс, блин) ханьо смотрел исключительно как на конкурента. Немало, похоже, обломав этим рыжего красавчика.
Оставив недвусмысленную улыбку Хи-Тори без внимания, Нараку повернулся к рабочим и приказал, указывая на автомобили, выставленные конкурентом на чужих площадях:
– Снимайте эти игрушки и устанавливайте наши экспонаты.
– Постойте… – вежливо влез в разговор конкурент, но Нараку отрезал, даже не повернувшись:
– Видите ли, уважаемый Хи-Тори-сан, занятые вами помосты уже арендованы нами и оплачены. Так что будьте добры, не протестуйте. – И снова рабочим: – Приступайте. А мы с вами… – ханьо обернулся, сладко улыбаясь (он улыбался так всегда, когда замышлял какую-либо гадость), – давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать людям работать. Поговорим. Кофе попьем. Кажется, на втором этаже есть симпатичное кафе. Вы не возражаете?
Отловив по пути в кафе пялящегося на крутые тачки Ину-Яшу и сообщив ему свои координаты, Нараку, ни на минуту не упуская с лица милой улыбки, повел конкурента пить кофе.
В воскресенье, да еще во время работ на первом этаже, от которых по всему зданию разносился ужасный шум и грохот, кафе пустовало. Впрочем, никого это не смутило. Заказав по чашке кофе, мужчины уселись за ближайший столик.
– Наверное, мне стоит извиниться, Нараку-сан… А могу я называть тебя просто Нараку? Похоже, мы ровесники. Смешно обращаться друг к другу на «вы».
Нараку соблазнительно взмахнул ресницами.
– Почему бы и нет, Тори-кун. Ладно уж, я принимаю твои извинения. Но, неужели для того, чтобы разрешить это недоразумение, тебе нужно было вытаскивать сюда меня?
Официантка принесла кофе в маленьких, будто кукольных чашечках, от которых вверх поднимался неземной аромат.
– По правде говоря, – этот рыжий тоже умел улыбаться как надо, – все это был придумано исключительно для того, чтобы увидеть тебя.
– Вот как? – изумился ханьо, скрывая за чашкой ехидную усмешку. Так-так, дорогой Се-чан, похоже, кто-то решил наложить жадные лапы на твою собственность. Ну так что, будем сразу сопротивляться или немножко поиграем? Или тебе захочется самому стереть наглеца в порошок? – И почему это?
Ёкай наклонился ближе:
– Потому что ты очень красив. И я тебя хочу.
Нараку захлопал ресницами.
– Неужели ты полагаешь, будто бы мне не с кем спать?
– А, я слышал, ты живешь с Сесшомару, – отмахнулся огненный как от мелкой букашки. – Но, мне кажется, постоянный партнер – это так скучно. И совсем не вяжется с твоей репутацией.
Ага, с его репутацией, мрачно подумал ханьо. Можно подумать, этот хмырь знает, какова его репутация. Впрочем, в последние пять лет некоторые его действия и в самом деле несколько с ней не вяжутся. Но зато полностью вписываются в рамки поведения, предписываемые обручальным кольцом. Эх…
– Я многое о тебе знаю, Нараку-чан…
Он поперхнулся кофе и закашлялся, пытаясь прочистить горло. Тори услужливо похлопал по спине, не упустив случая пододвинуться ближе и осторожно облапать.
Нараку-чан, с ума сойти! Даже Сесшомару так его не называл. Никогда!
Ты, козел… Не думай, что тебе это сойдет с рук. Такое не позволено никому, даже Сесшомару… тем более Сесшомару… тут, разумеется, в лучших традициях женских романов надо добавить «давно и тайно любимому»… хех… разве что Кайё-химе так может говорить. Но ей можно! Она… она почти как мать…
– И что же ты обо мне знаешь? Тори-кун? – ханьо высвободился из-под наглой руки, совсем по-хозяйски расположившейся у него на плече.
– Ну, например…
Во внутреннем кармане пиджака затренькал мобильник. Сесшомару.
– Прошу прощения. – В трубку: – Слушаю, – промурлыкал Нараку, мечтательно прикрыв глаза и из-под ресниц следя за реакцией своего соблазнителя. Реакция пока отсутствовала.
– Что с выставкой?
– Я все уладил.
– Замечательно, – похвалил его Сесшомару и отключился.
– Так что ты обо мне знаешь, Тори? – совсем ласково спросил Нараку, засовывая мобильник в карман. – Мне так интересно… Вдруг ты действительно располагаешь какой-то информацией, которая еще неизвестна всей Японии? Это будет действительно серьезным упущением.
Лицо огненного ёкай посерьезнело.
– Хочешь сказать, что ты специально выбросил в широкую печать все свои подвиги?
– Почему бы и нет? – Нараку легкомысленно пожал плечами. – Когда я снова объявился в Токио, уже в качестве любовника Сесшомару, ушлые журналисты мигом раскопали все мое прошлое. – Ну, почти все. И почти раскопали. Когда он положил это на самом видном месте. – Так что… я уже ничему не удивляюсь. Все знают, что я сволочь и мерзавец. Но кого это волнует?
Хи-Тори улыбался. И улыбка была его какая-то странная: теплая и особенная, словно были они давным-давно знакомы, будто бы стояло между ними что-то, что давало ему право на такую улыбку.
Впрочем, Нараку особенно и не возражал. У него были свои планы относительно этого ёкай и его желаний. Не то чтобы эти желания были ему неприятны. Совсем даже наоборот. Но… в общем, зачем лишние неприятности?
Нараку посмотрел на часы. Прошло уже два часа, как они с Тори сидят в кафе и треплются ни о чем.
Он поднялся.
– Пойду, проверю, что там уже готово.
Вопреки предположениям, Тори не вызвался проводить его, а остался сидеть за столиком, потягивая уже четвертую чашку кофе с коньяком и глядя ему вслед.
Внизу Нараку пару минут полюбовался на помосты с блестящими игрушками. Он даже забрался в одну, особенно приглянувшуюся ему машину, подумав, что надо бы намекнуть Сесшомару сделать ему такой вот милый подарок. В конце концов, скоро уже пять лет, как они живут вместе.
Это дело надо как-то отметить.
Потом ханьо отправился на поиски Ину-Яши. Младший брат белобрысого ёкай нашелся в дальнем конце зала, у иномарок. Мальчик крутился около сверкающего алого БМВ и, похоже, не собирался никуда уходить.
– Классная тачка, – одобрил Нараку.
Ину-Яша подпрыгнул на месте и обернулся.
– Ты не устал? Может, поедем домой?
– Нет, Нараку. Я еще здесь похожу. Я еще не все посмотрел.
– Не все? – он сделал круглые глаза. – Но уже два часа прошло. Что же ты делал все это время?
Рядом хохотнул один из рабочих.
– Ваш парень? – Нараку кивнул. – Уже час как глазеет на эту красавицу, – и человек ласково похлопал БМВ по сверкающему бамперу.
– И я его прекрасно понимаю. Действительно, красавица.
– А ты все равно красивее, – в пол голоса, так, чтобы посторонние не услышали, произнес позади Хи-Тори, появляясь неслышно, как призрак.
Ину-Яша удивленно вылупился на него. Будучи в курсе близких отношений своего приятеля ханьо и своего старшего брата (еще бы! спит в соседней комнате, старательно затыкая уши подушкой), он никак не подозревал, что кто-то еще может претендовать на Нараку. Наивный.
Нараку мысленно поморщился. Но на лице была все та же улыбка.
– Мы с ней в разных весовых категориях, – мило парировал он, оборачиваясь к конкуренту-соблазнителю. Может быть, пора заканчивать с этим? С этой неумелой пародией на соблазнение. Даже без кольца он бы ни за что не повелся на этого красавчика.
Неужели Тори-кун и в самом деле считает, что может выдержать конкуренцию с Сесшомару?
Тори вежливо улыбнулся шутке.
– Мне бы хотелось пригласить тебя куда-нибудь. Сегодня вечером. Ресторан в «Хилтоне». – он говорил так, будто бы уже все заранее решил и продумал, и не рассчитывает на что-то меньшее, чем безоговорочное согласие.
– Увы, – ханьо не уступал ему в вежливости. – Жаль отказывать, но сегодня – нет. – И когда-либо еще тоже нет. Только на моих условиях, только тогда и только там, когда решу я.
И никак иначе.
– У тебя уже что-то запланировано? – рыжий сделал вид, что огорчился, но переживет.
– Как всегда. Бывай, Тори-кун. Пошли, Ину-Яша-кун, скоро обед. А мне бы хотелось пообедать в тишине. У меня уже уши болят. А у тебя? Еще не доставало, чтобы ты оглох. Твой отец прибьет меня тогда.
– Почему тебя? – озадачился Ину-Яша. – Сесшомару. Ведь это он меня как бы воспитывает.
– А от Сесшомару кому достанется? – задал встречный вопрос приятель. И вздохнул. – Совсем меня никто не ценит. В монастырь, что ли, податься? Спокойная, размеренная жизнь. Пост да молитва, молитва да пост. Никаких волнений, стрессов и прочих радостей светской жизни. Красота.
Они пообедали в маленьком ресторанчике недалеко от дома, потом заглянули в парк развлечений, где потратили энное количество йен на мороженое и аттракционы для Ину-Яши и бутылку минералки для Нараку.
Было весело, и возвращаться домой совершенно не хотелось. Но пришлось.
– Слушай, Нараку-кун, – подал голос мальчик, – а почему демоны так относятся к людям?
– Как?
– Свысока.
Ханьо фыркнул.
– Это ты на Сесшомару нагляделся, да? Забей. В конце концов, он не показатель. Это его сугубо личное отношение. А все остальные относятся к людям нормально. Мы живем в одном городе, по соседству. У нас одни и те же проблемы: мы рождаемся, живем и умираем. Ну, допустим, живем-то мы куда дольше людей, но жизненный цикл от этого не меняется. Мы тоже болеем (иногда, правда), попадаем в катастрофы, влюбляемся, женимся, рожаем детей. Смысл враждовать? И, потом, людей все-таки больше. Если бы они захотели, я думаю так, они бы расправились со всеми демонами. И с полукровками, вроде нас с тобой, в том числе.
– Аааа… – мальчик помолчал и перешел к наиболее волнующему вопросу, ради которого и был задан предыдущий: – А кто эта воспитанница Сесшомару? Какая она? Человек или демон? Или полукровка, как мы?
– Ее зовут Рин. И она чистокровный человек. – Нараку перекосило. – Сесшомару нашел ее лет семь назад, на пепелище. Ее дом сгорел, вместе с родителями. Она осталась одна. В общем, драгоценный наш наткнулся на нее и отчего-то пожалел, что на него, прямо говоря, непохоже. Оформил опекунство и с тех пор заботится, холит и лелеет.
– Ты ее не любишь, да? – проницательно заметил Ину-Яша, глядя на него.
– Не люблю, – согласился друг. – А с чего мне ее любить? Вредная и противная она. Меня ненавидит жутко. С тех самых пор, как мы с твоим братом вместе. Ревнует, наверное.
На этом разговор на столь злободневные темы угас сам собой, и они переключились на более мирные и нейтральные вопросы, такие как машины. Ину-Яша начал взахлеб рассказывать про красную БМВ, на которую он час пялился на выставке.
Звонить в дверь не стали. Нараку открыл ее своим ключом, пропустив вперед Ину-Яшу. Пробубнив с порога приветствие, мальчик убежал в свою комнату – подключаться к Интернету, чтобы накачать фоток с любимой тачкой.
– Это было нечто! – с порога заявил Нараку на всю квартиру.
Сесшомару, расположившийся на диване, оторвался от книжки.
– Что именно?
– Ты не поверишь! – хихикнул ханьо, цепким взглядом осматривая квартиру. Присутствия Рин нигде не наблюдалось. Впрочем, даже если она уже здесь – ее проблемы. – Как жаль, что ты этого не видел!
– Чего не видел? – ёкай отложил книгу в сторону, наблюдая за Нараку.
Юноша сбежал по ступенькам в гостиную и, скинув где-то ботинки, уселся сверху на лежащего демона.
– Как меня клеил этот козел из «С и Ко», – с сияющими глазами сообщил любовник, наклоняясь и коротко целуя его.
– Какой козел? – моментально похолодевший до абсолютного нуля голос демона не оставлял сомнений в том, что светит этому «козлу», посмевшему покуситься на его, Сесшомару, собственность.
Ханьо рассмеялся.
– Ты что, ревнуешь? – вернул он утреннюю шпильку. – Ладно, ладно. Этот козел – Хи-Тори, генеральный директор компании «С и Ко», чистокровный ёкай из рода огненных птиц, если конкретнее. Знаешь, он сказал, что постоянный партнер – это жутко скучно. И совсем на меня не похоже. – Нараку тряхнул головой, заставляя длинные волосы красиво рассыпаться по плечам и спине, и озадаченным тоном спросил: – Слушай, что это ко мне пристают всякие там ёкай? Им что, медом прямо намазано?
Внизу, у лестницы, ведущей на первый этаж квартиры, послышались чьи-то шаги. Знакомые такие шаги.
Нараку мысленно потер руки.
– Я так соскучился по тебе, – протянул он жалобным тоном. – В этом Центре такой шум, все кричат, грохот такой… Голова болит жутко… Я чуть не оглох… – на лице демона отразилось крайне скептическое выражение.
– Сесшомару-сама! Посмотрите, какое… – Рин остановилась на предпоследней ступеньке, огромными глазами глядя на открывшуюся картину, – … платье… – растерянно закончила она начатую фразу и чуть не расплакалась.
Потому что Сесшомару-сама был занят. И вовсе не ею. В этот самый момент он, забив на всякие приличия, целовался с этим… этим… Нараку, сидящем прямо на нем!
Парни оторвались друг от друга, и Нараку, с самым невинным выражением лица глядя на Рин, спросил:
– Так ты уже здесь, Рин-чан? – она онемела. Ведь раньше он обращался к ней исключительно «Рин-сан»! И никогда таким тоном! – А мы и не заметили, как ты вошла. Кстати, с окончанием семестра тебя.
Девочка с усилием проглотила слезы и холодным тоном сказала:
– Сесшомару-сама, вы ведь обещали… что Нараку уедет…
– Ну да, как же! – фыркнул ханьо. – Я ведь работаю здесь, дорогая Рин.
– И сейчас ты тоже работаешь? – съязвила она.
– Разумеется, – заявил он. – Все-таки я специалист широкого профиля, знаешь ли. Практически никем не заменимый, – тем более такой соплячкой, как ты, ясно слышалось в подтексте этой фразы, который, разумеется, уловили все присутствующие. – Милое платьице, между прочим. – Мимоходом заметил Нараку. – Только вот декольте несколько великовато для твоих четырнадцати лет. И первого номера груди.
Рин растерянно посмотрела на опекуна, надеясь на поддержку, но ёкай, с интересом наблюдающий за перебранкой, не вмешивался, сохраняя нейтралитет.
– Кто бы говорил! У тебя так вообще груди никакой!
– А зачем она мне? – удивился Нараку. – Я и так очень даже ничего. И вообще, от груди одни проблемы.
– У тебя этих проблем и без груди хватает, – вставил словечко Сесшомару.
Ханьо перевел взгляд на него и улыбнулся.
– Разве это проблемы? То, что я многим кажусь неотразимым и привлекательным? – он обидчиво надул губы. – Только ты один меня не ценишь, а должен бы знать, каким сокровищем владеешь!
– Так все-таки я владею? – ёкай многозначительно сделал ударение на местоимении, кладя руки на бедра любовника.
– А кто же еще? – Нараку навис над ним, упираясь руками в его грудь. – Или есть кто-то еще, кто претендует на мою абсолютную верность?
Похоже, про нее совсем забыли. Эти двое – сволочи! – уже были заняты друг другом, обсуждая какие-то свои проблемы, а на нее никто не обращал внимания. Закусив губу, чтобы не расплакаться прямо здесь, Рин повернулась и быстро сбежала вниз по лестнице, в свою комнату, где и разрыдалась, рухнув на кровать и зарывшись лицом в подушку.
Мир не справедлив!
Наверху, двое с интересом прислушивались к доносящимся снизу сдавленным рыданиям. Нараку улыбался. Сесшомару был спокоен. Что удивительно, учитывая, что дело касалось его обожаемой Рин.
– Все-таки ты сволочь.
– Я знаю, – откликнулся ханьо. – Но зато теперь она не будет лезть в наши дела со своими соплями.
– Жестоко. Она совсем ребенок.
– Ну, раз ребенок, то пусть не лезет к тебе со всякими глупыми предложениями, – раздраженно заявил Нараку. – И вообще. Если уж я обязан хранить тебе верность, как полный идиот, то, думаю, я вправе рассчитывать на такое же отношение с твоей стороны! – Он помолчал немного. Потом хихикнул: – Ну вот, теперь у нас и семейные скандалы есть. С выяснением отношений в лучших традициях мыльных опер. Осталось только решить, когда мы поедем в загс.